Стихи матери Марии

               ИЗ  СБОРНИКА  «РУФЬ»  (1916)

 

Какой бы ни было ценой

Я слово вещее добуду,

Приближусь к огневому чуду,

Верну навеки мой покой.

*   *   *

Недолго ждать, уж близок час;

Взметает ветер пыль с дороги;

Мы все полны святой тревоги,

И вестники идут средь нас.

*   *   *

И близится звенящий миг

Стрелою пущенный на землю;

Какой восторг мой дух постиг,

Каким призывам тайным внемлю.

 *   *   *

 

Средь знаков тайных и тревог,

В путях людей, во всей природе

Узнала я, что близок срок,

Что время наше на исходе.

 

...За смертью смерть несёт война;

Среди незнающих – тревога.

А в душу смотрит тишина

И ясный взгляд седого Бога.

 

...И будет он, как пламя чист;

И будет он, как смерть спокоен;

И даст истлевший жизни лист

Иных полей священный воин.

                     *   *   *

 

Я силу много раз ещё утрачу;

Я вновь умру, и я воскресну вновь;

Переживу, потерю, неудачу,

Рожденье, смерть, любовь.

 

...И будет час; когда ? – ещё не знаю;

И я приду, чтоб дать живым ответ,

Чтоб вновь вам указать дорогу к раю,

Сказать, что боли нет.

 

…И вы придёте все: калека, нищий,

   И воин, и мудрец, дитя, старик,

Чтобы вкусить добытой мною пищи,

Увидеть светлый Лик.

*   *   *

 

Вела звериная тропа

Меня к воде седой залива;

Раскинулась за мною нива;

Колосья зрелы, ждут серпа.

 

Но вдруг тропу мне пересек

Бушующий поток обвала,

На ним вода, бробясь, бежала,

Чтоб слиться с бегом тихих рек.

 

И я, чужая всем средь гор,

С моею верой, тайным словом,

Прислушалась к незримым зовам

Из гнёзд, берлог земных и нор.

 

Я слышала: шуршит тростник,

Деревья клонят низко ветки,

Скользит паук по серой сетке;

Так тайну тайн мой дух постиг.

 

Как будто много крепких жил

Меня навек с землёй связало;

Как будто в бешенстве обвала

Мне рок свой образ обнажил.

 

И то, что знает каждый зверь,

Так близко мне, так ясно стало,

С событий пелена упала:

Судьба, закон; словам не верь.

                     *   *   *

Бездумное сердце не ищет тревог,

Не помнит разлуки;

Ведут мою лодку в кипучий поток

Спокойные руки.

 

Так громко поёт и бормочет вода

И хлещет волною;

Так я без дорог, без пути, без следа

Приближусь к покою.

 

...И скоро войдём мы в спокойный залив

И врежемся грудью.

В раздолье сбегающих к берегу нив;

Причтёмся к безлюдью.

*   *   *

Взлетая в небо к звёздным млечным рекам

Одним размахом сильных белых крыл  –

Так хорошо остаться человеком,

Каким веками каждый брат мой был.

 

И в даль идя крутой тропою горной,

Чтобы найти заросший древний рай,

На нивах хорошо рукой упорной

Жать зреющих колосьев урожай.

 

Читая в небе знак созвездий каждый

И внемля медленным свершеньям треб,

Мне хорошо земной томиться жаждой

И трудовой делить с земными хлеб.

                           *   *   *

 

Закатом пьяны облака,

И солнце борется с звездою;

Над каждой взрытой бороздою –

Всё то же небо; так  –  века.

 

...И так же всё; закрыть глаза,

Внимать без счастья и без муки,

Как ширятся земные звуки,

Как ночь идёт, растёт лоза.

 

Идти смеясь, идти вперёд

Тропой крутой, звериным следом;

И знать – конец пути неведом;

Но знать – в конце пути полёт...

 *   *   *

 

Испытал огнём; испытывай любовью

И земным трудом.

Все мои дела стремятся к славословью,

Песни  –  об одном.

 

Откопаю клад земной моей лопатой;

Долог будет труд.

Неужели мне, всесильной и крылатой,

Числить ход минут ?

 

Научи меня словам земным, забытым,

Чтоб и чуждой  –  мне,

Видеть над сокровищем зарытым  –

Солнце в вышине.

                            *   *   *

 

От будничной житейской суеты,

От помыслов слепых и суеверных

Иду туда, где расцвели цветы

Житья святых, пророков, старцев верных

                            *   *   *

 

Смотреть в туманы  –  мой удел;

Вверяться тайнам бездорожья

И под напором вражьих стрел

Твердить простое слово Божье.

(26.07.1916)

 

 В последний день не плачь и не кричи.

Он всё равно придёт неумолимо.

Я отдала души своей ключи

Случайно проходившим мимо.

 *   *   *

 

 

ИЗ  КНИГ  «СТИХИ»  (1937 и 1949)

 

Вот кружится ничтожной щепкой

Душа в земном кипеньи вод.

Всё, всё мгновенно, всё некрепко,

Река торжественно плывет.

 

К опустошительной свободе

Глас Господа меня возвал.

Пусть кружат воды в половодье,

Пусть хлещет белопенный вал.

*   *   *

 

Как капли серебра, бой башенных часов,

Им отвечает всё задумчиво и нежно,

О ангел трубный, у твоих святых весов

Уравновешены две чаши безнадежно.

                            *   *   *

 

На берегах уснувшего канала

Иль в уличках, где вечно спят дома,

Мне кажется, я душу потеряла;

Потерянному радуясь сама

 

Пойти ещё по набережным смежным,

Средь красноватых, как загар, камней,

Вот бьют часы таким заветом нежным,

Небесным зовом родины моей.

 

Собор, и крыши, и людские лица,

И сонных вод зелёная струя,  –

О, город, город, что-то здесь случится,

Со мной случится,  –  не избегну я.

                        *   *   *

 

Я струпья черепком скребу.

На гноище сижу, как Иов.

В проказе члены все нагие,

Но это что...  Вот дочь в гробу...

 

Друзья, у нас с Предвечным счёт,

Но милосерд Он даже в гневе.

Пусть некогда в проклятье Еве

Велел понесть Он жизнь во чреве,  –

И вот теперь Он жизнь берёт.

 

Я струпья черепком скребу...

Друзья, склоните ниже главы,  –

Вот приближается Царь Славы,

Чтоб мукой освятить рабу.

*   *   *

Буду только зрячей, только честной,  –

(У несчастья таковы права),  –

Никаких полетов в свод небесный

И рассказов, как растет трава.

 

Буду честно ничего не видеть,

Ни во что не верить и не знать.

И неизживаемой обиде

Оправдания не подбирать.

 

Избрана я. Гостя посетила,

Подошла неведомой тропой.

Всё взяла,  –  одним лишь наградила  –

Этой дикой зрячестью слепой.

                       *   *   *

Пылинка в солнечных лучах

Скользнула к теневому краю,  –

Так исчезаем мы в ночах,

Бессмысленно,  –  я это знаю.

 

Но в самой гуще пустоты,

Склонившись в преисподней низко,

Средь неподвижной черноты

Я вижу,  –  вдруг сверкнула искра.

 

...И вдруг размах широких крыл,

И дым кадильницы, и свечи,

И нарастает плоть из жил,

И вдунут дух, и жаждет встречи.

*   *   *

 

О, горлица моя, лети, лети же.

Среди разлившихся, раздутых рек.

Вода на убыли, и берег ближе,

И ударяется о дно ковчег.

 

...И ринулась, бесшумно полетела,

Сверкнула искрой меж небес и вод.

А мы гребём размеренно, умело,

А мы гребём, гребём который год.

 

...Ковчег огромный, будто душегубка,

Как паутина снасти, мачта – жердь...

Ты не вернешся, вольная голубка,

И Арарат твой чаемый был смерть.

 

Гребите, братья, веруйте в усладу

Земли, восставшей из морского дна.

В обетованьи семицветных радуг

Моя голубка больше не видна.

                           *   *   *

 

Господь мой, я жизнь принимала,

Любовно и жарко жила.

Любовно и смерть принимаю,

Вот налита чаша до краю,

К ногам Твоим чаша упала.

Я жизнь пред Тобой разлила.

*   *   *

Я весть Твоя. Как факел, кинь средь ночи,

Чтоб все увидели, узнали вдруг,

Чего от человечества Ты хочешь,

Каких на жатву высылаешь слуг.

*   *   *

 

Исчезла горизонта полоса;

Казались продолженьем неба воды;

На кораблях упали паруса;

Застыло время; так катились годы.

 

Смотреть, смотреть, как нежно тает мгла,

Как над водой несутся низко птицы,

Как взвилась мачты тонкая игла,

Как паруса над ней устали биться,

 

Как дальний берег полосой повис

Меж небом и бесцветною водою;

Сейчас он сразу оборвется вниз

Иль унесется облачной грядою.

                          *   *   *

Вижу одежды сияющий край.

Тени в долины с горы убежали.

Каждую ночь – на Синай, на Синай,

Новые требовать миру скрижали.

 

Туча насыщена ярым огнём.

Мгла загустела. Дышать больше нечем.

В самую тучу мы вопли взметём,

Молнии наши Господним навстречу.

 

Господь Саваоф, Ты ль не слышишь? Пора.

Народ Твой поставил себе истукана...

Колеблется бурей святая гора,

Средь тучь обнажилась багровая рана.

 

И чертит на камне невидимый перст

Новую заповедь – крест.

*   *   *

 

Мне надоела я.  К чему забота

О собственном глухонемом уме ?

И слышу я, вокруг гудит охота

И всадники сшибаются во тьме.

 

Не буду числить ни грехов, ни боли.

Другой исчислит. Мне же только в бой.

Судья поймёт,  –  одних ли своеволий

Так тяготели крылья надо мной.

 

Вот крепко в сердце замыкаю тяжесть.

Вот связываю крылья за спиной.

Пусть если надо, их Господь развяжет...

И отягчит меня ещё виной.

                          *   *   *

Что ещё я в пути соберу

На свою непутёвую голову ?

Грызть железную просфору,

Пить горячее олово.

  *   *   *

 

Дух смятенный, знаешь, как бывает, –

Вдруг пробьёт какой-то вещий час, –

И Господняя рука терзает,

Мучает, палит, карает нас.

 

...Будто в произволе я проклятом,

Будто в вихре, в хаосе, во тьме.

Закружилась, безответный атом,

Потеряла путь к родной земле.

 

Господи, дай только искру света !

А иначе ослепит нас мрак...

Вижу я  –  огнистая комета

Чертит в хаосе кровавый знак...

*   *   *

 

Кто я, Господи? Лишь самозванка,

Расточающая благодать.

Каждая царапинка и ранка

В мире говорит мне, что я мать.

                    *   *   *

 

Убери меня с Твоей земли !

С этой пьяной, нищей и бездарной,

Боже силы, больше не дремли,

Бей, и бей, и бей в набат пожарный !

 

...Я не знаю, кто уж виноват,

Кто невинно терпит немощь плоти, –

Только мир Твой богозданный  –  АД,

В язвах, пьянстве, в нищете, в заботе.

 

...От любви и горя говорю,  –

Иль пошли мне ангельские рати,

Или двери сердца затворю

Для отмеренной так скупо благодати !

 

*   *   *

 

Жить в клопиной нищенской каморке,

Что-то день грядущий принесёт ?

Нет, люблю я этот тихий гнёт,

О, Христос, Твой грустный мир прогорклый.

 

...Нищенство и пыль, и мелочь, мелочь,

И забота, так что нету сил...

Но не Ты ль мне руку укрепил ?

Отвратил губительные стрелы ?

 

...Всё смешалось  –  радость и страданье,

Теснота и ширь, и верх, и дно,

И над всем звенит, звенит одно  –

Ликованье, ликованье, ликованье.

                            *   *   *

 

...Поёт моё сердце, как птица,

Нерукотворным иконам:

Росе, и заре, и дороге,

Камням, человеку и зверю.

Прими, Справедливый и Строгий,

Одно моё слово  –  я верю !

(2.01.1933)

 

Средневековых улиц тишь.

Во сне ребристые соборы.

Святые средь высоких ниш.

А далее  –  река и горы.

 

И над рекой горбатый мост,

Прямоугольник пыльный сквера,

И памятника дикий рост,  –

Вот быт чужой, чужая вера.

 

...Лишь из-за туч колокола

Все льются, воздух разрезая.

Тебе, страна моя, хвала,

Страна всех стран  –  земля святая.

                            *   *   *

 

И в эту лямку радостно впрягусь,

Желай лишь, сердце, тяжести и боли.

Хмельная, нищая, святая Русь,

С тобою я средь пьяниц и средь голи.

 

О, Господи, Тебе даю обет, —

Я о себе не помолюсь вовеки, —

Молюсь Тебе, чтоб воссиял Твой свет

В унылом этом, пьяном человеке...

 

Я средь полей и городов молюсь

За тех, кто в этой жизни вечно голы,

Хмельную, нищую, святую Русь

Ты помяни у Твоего престола !

                          *   *   *

 

Знаю я, что будет тишина,

Этой ночью подойдёт, быть может,

И ни горе больше, ни вина,

Ничего мой дух не потревожит.

 

Как собака, лягу я у ног,

У хозяйских ног, средь серой персти,

И Хозяин скажет: мой щенок,

Мой щенок с взлохмаченною шерстью.

 

...Господи, вот глупый Твой щенок

Неумело Твои ноги лижет.

Дай мне вечность пролежать у ног, –

Только б потеплее и поближе...

  *   *   *

 

Святая Русь, мой Нищий Ханаан, ...

Земля земель, страна всех стран, ...

Так, Господи, суровый Боже, так.

Таков наш путь, таков наш знак.

 

Идем, Господь, Ты нам обетовал

Бездолье нищее и крылья огневые,

Восторг и муку нам в наследье дал.

О Ханаан родной, земля Россия.

                        *   *   *

 

А в келье будет жарко у печи,

А в окнах будет тихий снег кружиться.

И тающий огонь свечи

Чуть озарит святые лица.

 

И тёмноликий, синеокий Спас,

Крестом раскинувший свой медный венчик,

Не отведёт спокойных глаз...

Длиннее ночи, дни всё меньше.

 

...Когда же ветер дробью застучит,

Опять метель забарабанит в стёкла

И холод щёки опалит,

Тогда пойму, как жизнь поблёкла.

 

Пусть будет дух тоской убит и смят, –

Не кончит он с змеиным жалом битву, –

Сто раз и ещё сто подряд

Прочту Исусову молитву.

 *   *   *

 

И забыла я, есть ли средь множества

То, что всем именуется  –  я.

Только крылья, любовь и убожество,

И биение всебытия.

                         *   *   *

 

И сны бегут, и правда обнажилась.

Простая перекладина креста.

Последний знак последнего листа, —

И книга жизни в вечности закрылась.

                         *   *   *

 

...Вот жизнь моя. Не думай подсчитать

И по графам разметить ты не пробуй,

Как от пелёнок вихрями до гроба

Не устаёт Господь меня пытать.

Не вгонишь в строку, не замкнёшь в число

Дней осиянных вихревые дуги,

Смотри, смотри – в каком блаженном круге

По океану мой корабль несло...

  *   *   *

 

ИЗ  ПОЭМЫ  «ДУХОВ  ДЕНЬ»  (1942)

 

 О, я вместила много; трижды мать.

Рождала в жизнь, и трижды в смерть рождала.

А хоронить детей, как умирать.

Копала землю и стихи писала.

С моим народом вместе шла на бунт,

В восстании всеобщем восставала.

*   *   *

 

Я много вижу. Я везде бывала.

Я знаю честь, я знаю и плевки,

И клеветы губительное жало,

И шепот, и враждебные кивки.

 *   *   *

 

Тебя я знаю, снежной скорби край.

В себе несу твоей весны напевы.

Тебя зову я. Миру правду дай.

Земля – Богоневестной Девы [Россия],

Для жертвы воздвигаемый престол,

Сегодня в житницу ты дашь посевы.

 

...Проси, проси, и ты получишь власть

И кровь остановить, и снять проказу,

И возвратить ушам оглохший слух,

И зренье помутившемуся глазу.

                           *   *   *

 

И прах, и небеса заполнил гром.

И лезвием блестящим рассекала

Струя огня храм, душу, камень дом:

Впивалось в сердце огненное жало.

Ослепшие, как много вас теперь,

Прозревшие, как вас осталось мало !

*   *   *

 

Сегодня вечности поспели севы

И Божьему серпу препятствий нет.

Сталь огненосна, кровеносно древо.

Крещение второе. Параклет.

                        *   *   *

 

Вдруг в небе предрасветные цветы...

Вдруг серебро слепящее средь ночи...

Небесный полог распахнулся вдруг...

Труба архангельская нам рокочет...