Мать Мария была убеждена, что мы призваны к первохристианству – деятельному, самотверженному, героическому.  Она ревностно исповедовала его.  И ей удавалось то, что казалось немыслимым.  Чем же отличалось первохристианство от нынешнего христианства?

Вот выдержки из книги  "Раннее  христанство:  страницы  истории"  доктора ист. наук  Ирины  Свенцицкой,  весьма  известного  специалиста  по  истории  античности            (М. Политиздат; 1988)

В Римской империи 1-го века нашей эры общественная польза переставала … осознаваться … общегражданской. (26)    Ощущение  безысходности  было  господствующим. (27)

Характерна необычная мобильность населения … в поисках лучшей жизни. (29)

Государство превратилось в гигантскую машину … высасывания соков из подданных. (126)

Когда теряется уверенность в завтрашнем дне … выдвигаются на первый план вопросы о смысле жизни, о причинах удач и неудач … о способах спасения от страданий и смерти. (36)

Философия … не  могла  предложить  путь  спасения. (36)

Античные  божества  не  были  ни  добры,  ни  милосердны,  ни  всемогущи.

[Наблюдался]  кризис  античной  религии. (37)

Распространялось почитание чужеземных богов (Митры, Диониса, Орфея)… колдовство, магия, вера в предсказания. … Верили, что путём … мистерии [экстатического действа] … можно стать сопричастным Богу и обрести бессмертие. (39)

Люди жаждали верить не просто во всемогущих богов … а которые бы их слышали и понимали. … Стремление к общению с «живыми» богами … было сильно. (40)

Поучения Иисуса … адресовались социальным низам. Выпады против богатства … Настойчивые требования духовного, а не физического очищения. (68)

Основная идея раннего христианства  –  приоритет духовного, а не ритуального. (69)

[На собраниях] обсуждались социальные и этические вопросы, волновавшие людей. (72)

[Христос]  не  стремился  к  созданию  строгой  организации. (73)

В первых христианских общинах … преобладали греки и эллинизированные иудеи. (80)

По-видимому, среди неиудеев, принявших христианство, были люди … которые чувствовали себя людьми «второго сорта» … чужаками. (81-82)

Первые  христианские  группы  были  немногочисленны.

Социальный состав … прежде всего социальные низы. (84)

По-видимому, значительное место среди первых христиан занимали женщины. (87)

Однако с конца 1-го – начала 2-го веков приток к христианам людей из средних и даже высших слоёв постепенно увеличивается. (90) Во 2–3-м веках всё больше и больше... (131)

Очень важным для развития распространения христианства было появление среди христиан 2-го века людей образованных [апологетов]. (135)

Ф.Энгельс писал: «Христианство того времени … как небо от земли отличалось от позднейшей, зафиксированной в догматах, мировой религии … Оно до неузнаваемости не  похоже на последнее». (91)

Активная миссионерская деятельность … была органически присуща первохристианам.

Никаких следов иерархии должностей в первых общинах христиан не заметно. (103)

Пророки играли огромную роль в раннехристианских общинах. (107)

Собрания  [христиан]  сами  по  себе  были  таинством. (102)

У первых христиан … Второе Пришествие близко и … на земле установится царство добра и справедливости …

Но  затем  [земное]  «Царство  Божие»  заменяется  «Царствием  Небесным». (324)

Отрицательное отношение к богатству … сменяется … требованием благотворительности … и прямым оправданием существования богатства. (325)

[Совершенный] христианин должен был по собственной воле отказаться от имущества.

Но требование полного отречения от земных благ вытесняется требованием делиться со своим ближним. (106)

Христиане  часто  завещали  своё  имущество  общине. (133)

Размер  взносов … сколько  позволяет  состояние. (105)

[Первохристиане]  активно  приходили  на  помощь  своим  попавшим  в  беду  собратьям.

Это  не  могло  не  привлекать  к  ним  людей. (136)

Исповедь  и  покаяние … были  публичными  [перед  всей  общиной]. (115)

В 3–4-м веках христиане принимали активное участие в восстаниях сельских рабов и колоннов [арендаторов] … проповедуя идеи христианского равенства. (137)

Епископы,  пресвитеры  и  дьяконы  [весь клир]  выбирались  самими  общинами  христиан. (149)

[Христианство]  в  период  своего  зарождения  менее  всего  было  догматично. (175)

[Оно] создавало ощущение неформальной общности и обещало спасение каждому, независимо от этнической и социальной принадлежности [и это привлекало людей]. (133)

Ещё в 1-м веке появляются старейшины-пресвитеры. … функции пресвитеров были … организационно-хозяйственными. … Пресвитеры назывались также епископами. (111-112)

Ап. Павел требовал, чтобы эпископы были непорочными и уважаемыми. (112)

К концу 1-го – началу 2-го веков происходит разделение этих должностей, появляются дьяконы, среди которых [в первые века] могли быть и женщины. (113)

[Постепенно]  епископы  стали  брать  на  себя  функции  учителей  и  пророков. (116)

Начинает складываться аппарат управления христианскими общинами … организация противоположная древней религиозной общине. (117,143)

Происходит  усиление  власти  клира ... и  отождествление  его  с  церковью. (148-149)

Во 2–3-х вв. епископы становятся единоличными руководителями большинства общин (151)

Епископы 3-го века судили и прощали провинившихся перед общиной христиан. (153)

Но власть епископов не была всесильной … У них ещё не было аппарата принуждения. (158)

В 313 году был принят Миланский эдикт, легализовавший христианскую церковь. (175)

Христианская церковь сразу же стала использовать средства гос. насилия для решения своих внутренних разногласий [напр., против донатистов, требовавших непорочности от священства].

Эти гонения были не менее суровы, чем недавние гонения на самих христиан. (176)

Победив, христианская церковь отказалась от какой бы то ни было терпимости. (179)

Рядовые  верующие  отстранены  от  выборов  епископов … и  всех  священников.

В руках церкви скапливаются огромные богатства. … К началу 5-го века она становится крупнейшим землевладельцем. … Росло и богатство её руководителей. (180)

Со 2-го века в Египте появляются первые монахи … монашеские  секты (280)).

Они стремились в уединении освободиться от зла мира и достичь слияния с Богом … воплотить христианские идеалы … Распространяется монашеское движение. (139, 181)

Первоначальное монашеское движение было независимо от церковной организации.

Но уже 451 году решением Халкедонского собора все монастыри были подчинены соответствующим епископам. (182)

Императорам нужна была единая церковь, с единым учением и единым   централизованным   руководством. (205)

Далеко не все христиане признавали авторитет епископов. Как реакция на отождествление церкви и её руководителей во 2-м веке  возникло  движение  монтанистов.

Монтан и его сторонники возродили общие трапезы христиан, во время которых проповедовали пророки и пророчицы. … Монтанисты возвещали скорое наступление Второго Пришествия и Страшного Суда. (155) … соблюдали строгий аскетизм. (276)

Монтанисты  возрождали  обычаи  и  верования  первых  христиан. (277)

[Монтан проповедовал живое общение с Богом помимо иерархии и обрядов. Брокгауз и Ефрон]

[Монтанисты говорили о наступлении нового более высокого этапа Богооткровения  через  Св. Духа]

Монтанистов  обвинили  в  неуважении  к  епископату. (277)

Эпископы стали выдвигать против них самые чудовищные обвинения. Вплоть до того, что те используют на своих трапезах кровь младенцев и совершают ритуальные убийства (!). (157)

Стремление монтанистов возродить первохристианство [иcтинное учение Христа] было объявлено на 1-м Вселенском Соборе (325 г.)  опасной  «ересью» !  

К монтанистам примкнул Тертуллиан (155-220) (142, 276)   Движение монтанизма просуществовало до 8-го века   – более 500 лет. (157)

Почему  именно  христианство  сумело  победить  все  остальные  подобные  учения ?

Апостол Павел начал приспосабливать учение первых христиан к условиям жизни римского общества и сделал возможным распространение новой веры среди неиудейского населения. (из послесловия И.Свенцицкой к книге «Сказания евангелистов» З.Косидовского; М. 1979; 251)

Церковь победила потому, что сумела приспособиться к реальной жизни, принять существующий порядок (и даже оправдать его)  и  получить … поддержку  государства. (326)

[Ранние христиане] отрицали существующую [в римском обществе] систему ценностей:  стремление  к  почётным  должностям,  богатству,  наградам… (213)

Отречение от мира [было] основным условием достижения Царства Божия. (217) [Ибо сказано в Писании: «Дружба  с  миром  –  вражда  против  Бога»  (Иак 4:4)]

[Увы, победа христианства во многом была куплена ценой искажения учения Христа.  К сожалению,  такова  судьба  всех  великих  учений.]

(рождественская  быль)

Это было под Рождество.  Зима, снег, сугробы.  Ясный месяц.  Первые звёзды.  Скрип снега под ногой.  Я возвращался домой.  Спешить было некуда и я свернул к соснам на берегу канала.  Это были необыкновенные сосны  –  коренастые, с длинными густыми иглами.  Я остановился и закурил, слушая как славно шумят сосны, расчёсывая ветер, что налетал порывами.  А в полынье канала плескались утки.  «И как им не холодно?»,  –  подумал я, ёжась в тёплой куртке.  А за каналом светился каток и дотетала музыка, стук клюшек, смех, крики.  «Полынья...  Слово-то какое!   Как  бы  не  расплескать...» 

...Рождество!  У Гоголя в эту пору сплошь чудеса творились.  А тут...  И тут я понял, что в жизни не хватает чуда.  И даже не чуда, а чего-то по-настоящему хорошего, сказочного.  «И какой дурак сказал, что сказки нужны только детям?!  Ведь счастье, к которому мы стремимся  –  это и есть главное чудо и сказка жизни!  ...Ха, а это мысль!»  –  решил я и полез в карман за блокнотом и ручкой,  чтобы  пришпилить  её,  пока  не  улетела.

Но вдруг услышал лёгкий вскрик и звук падения.  Девушка в шубке, смеясь и отряхиваясь, поднималась на ноги.  Проходя мимо, она лихо подфутболила что-то на тропинке.

–  Это  я  буяню.  –  сказала  она.

–  Ничего,  это  бывает.  –  сказал  я.

–  Это  пройдёт.

–  Конечно.  Всё  к  лучшему.

–  Спасибо !

–  Не  за  что.

–  Есть  за  что.   Доброе  слово  –  большое дело.   Так  говорит  мой  папа.  

И  она  побежала  дальше.  А с той стороны, откуда она пришла, приближался говор, шаги и скрип полозьев.  Это был санный поезд.  Поезд, конечно,  громко сказано.  Санки были в единственном числе и замыкали процессию из четырёх человек, двое из которых, малыши, сидели на санках.  Впереди шла молодая женщина  и,  оборачиваясь,  щебетала  сбивающимся  от  ходьбы  голосом:

–  Ты не представляешь, какой сегодня, Светик, чудный стишок выучила  –  как раз на Рождество.  Светланчик,  прочти  папе.   Да  остановись  же,  послушай ! 

Скрип  шагов  стих  невдалеке  и  Светланчик  не  заставил  себя  ждать. 

Тонкий  месяц,  снег  идёт,

Купола  с  крестами.

Так  и  кажется  –  вот-вот

Понесутся  сани.

Ждёшь  и  веришь  в  волшебство,

Кажется  всё  новым.

Так  бывает  в  Рождество  –

С  Рождеством  Христовым !

Звонко,  без  запинки,  пропел  детский  голос.

–  Хороший стишок.  Молодец, доча!  Всё так и есть: месяц, снег, санки.  Придём домой,  будет тебе подарок.

–  Ой, правда, пап?  А что, что за подарок?  –  встрепенулся  Светик.

–  Потерпи,  увидишь.

–  Но ты только одно словечко: это кукла, да? Которую я тебя просила? В красном платье? Ой, спасибо, спасибо папочка! – она захлопала в ладоши  и  поезд  покатил,  проезжая  мимо.

–  А Павлик после вчерашнего весь день тихий, как мышка, ну прямо ангел!  Только спросил: почему это, если кого обидишь, то и самому плохо делается?  –  ворковал  женский  голос.

–  Не  горюй,  философ.  –  улыбнулся отец.  –  Есть  и  для  тебя  подарок.

–  Папа, папа, а правда, что звёздочки это неупавшие снежинки?  –  спросила  вдруг  дочка.
–  Лиза-подлиза.  –  буркнул брат и ткнул сестру в спину.  –  И  никакие  это  не  снежинки,  а  божьи  слёзки.   Думаешь,  ему  не  обидно  на  такую  ябеду  глядеть? 

–  А  с  горки  кубарем  лететь,  думаешь,  не  обидно ?

–  Да  ладно  вам!  –  засмеялась мать.  –  Рождество ведь,  мириться надо !  

–  А  луна,  а  луна  что  такое ?  –  не  унимался  Светик.

Но я так и не узнал, что такое луна,  так как мимо меня пронёсся огромный пёс  и  закружил,  запрыгал  вокруг  санок,   мотая  хвостом  и  взлаивая  от  восторга.

 –  Фу,  обслюнявил  всю,  Ред !   И  морда  вся  в  сосульках !  –  визжал  Светик.

«ВОТ ОНО  –  СЧАСТЬЕ !»  –  хотел  было  крикнуть  я  им  вдогонку. 

Но  прикусил  язык.  Чтобы  не  сглазить...

P.S.   "Через  деток  душа  лечится...  

В  детях  три  четверти  счастья,
а  в  остальном  разве  что  одна  четверть".  

(Ф.М.Достоевский)

Вперёд !  Иного  нет  пути.

Пусть  Свет  сияет  впереди !

Пусть  согреет  Любовь  благородная,

Пусть  блистает  Звезда  путеводная !

Коли  это  возможется  –

Остальное  приложится !

ДУБЛЬ  –  2014-й !!!

(из  романа  Ф.М.Достоевского  «Братья  Карамазовы»  –  в  сокращении)

Эта  легенда  считается  величайшим  из  пророчеств  Достоевского. 

Это притча о явлении Христа во эпоху средневековой инквизиции.

Действие  происходит  в  Испании  –  где  накануне  заживо  сожгли  сотню  еретиков...

Он явился тихо, незаметно, но люди Его узнают.  Народ непобедимой силой стремится к Нему, окружает Его и следует за Ним. Он молча идёт с тихой улыбкой бесконечного сострадания. Солнце любви горит в Его сердце, и лучи света Его очей сотрясают сердца людей ответной любовью...  Вот слепой старик из толпы кричит: «Господи, исцели! Чтобы мне Тебя видеть!». И точно чешуя сходит с глаз его –  и слепой Его видит…  Народ плачет и целует землю, по которой идёт Он.    «Это Он !   Это  Сам  Он !»  –  повторяют  все…

Он останавливается у собора, куда с плачем вносят открытый детский гробик: в нём в цветах лежит семилетняя девочка. Раздаётся вопль её матери, и та повергается к Его ногам: «Если это Ты – воскреси дитя моё !» Гроб опускают перед Ним. Он говорит: «Девица, встань»  –  и  девочка  садится,  и  смотрит  вокруг,  удивлённо  улыбаясь.   Кругом  –  восторг,  крики,  рыдания.

Мимо проходит великий инквизитор – высокий, высохший девяностолетний старик. Он видел, как воскресла девочка, и лицо его омрачилось. Он велит страже взять Христа.   Толпа  покорно  расступается,  и  среди  гробового  молчания  Его  уводят  в  тюрьму. 

Ночью инквизитор приходит к Нему и спрашивает: «Это Ты ? Ты ?...  Не отвечай, молчи !  Ты и права не имеешь ничего прибавить к тому, что сказал прежде.   Зачем Ты пришел нам мешать ?  Завтра же я сожгу Тебя на костре, как злейшего из еретиков.  И тот самый народ,  что  сегодня  целовал  Твои  ноги,  завтра  по  одному  моему  жесту  бросится  подгребать  угли  к  Твоему  костру». 

Христос молчит.  «Имеешь ли Ты право возвестить нам хоть одну из тайн мира,    из которого Ты пришёл? – спрашивает Его старик, и сам отвечает, – Нет, не имеешь. Чтобы не отнять у людей свободы, за которую Ты так стоял. Не Ты ли говорил: «Хочу сделать вас свободными» … Пятнадцать веков мы мучились с этой свободой. Но теперь это кончено, и кончено крепко. Ибо люди уверены больше, чем когда бы то ни было, что они свободны. А между тем они сами принесли нам свою свободу и положили её к нашим ногам. … Мы побороли свободу, чтобы сделать их счастливыми. Человек устроен бунтовщиком, а разве бунтовщики могут быть счастливы ? …  Зачем  же  Ты  пришёл  нам  мешать ?»

«Страшный и умный дух говорил с Тобой в пустыне. Он возвестил тебе громовое чудо трёх искушений. … В них была предсказана вся история человечества, явлены все неразрешимые противоречия человеческой природы. Реши же, кто был прав: Ты или тот, который вопрошал Тебя? Ничего и никогда не было для человека невыносимее свободы !  Видишь ли Ты эти камни ?  Обрати их в хлеба   –   и за Тобой побежит человечество  –  как стадо, благодарное и послушное.   Но Ты не захотел лишить человека свободы.  Ты возразил, что человек жив не единым хлебом.  Но  во  имя  этого  хлеба  земного  восстанет  на  Тебя  дух  земли  и  сразится  с  Тобой,  и  победит  Тебя».

«Накорми и тогда спрашивай с нас добродетели!»  –  вот что напишут на знамени, которое воздвигнут против Тебя и которым разрушится храм Твой.  На месте храма Твоего воздвигнется вновь страшная Вавилонская башня, хотя и эта не достроится, как и прежняя.  Но к нам придут они, промучившись тысячу лет со своей башней!   И  тогда  они  принесут  свою  свободу  к  ногам  нашим  и  скажут  нам:   «Лучше  поработи,  но  накорми». …   Но  Тебя  мы  уже  не  пустим  к  себе».

«Нет у человека заботы мучительнее, чем найти, кому поскорее отдать тот дар свободы, с которым рождается это несчастное существо.  Но овладевает свободой людей лишь тот, кто успокоит их совесть.  Ибо тайна бытия человеческого не в том,  чтобы только жить, а в том для чего жить.  Спокойствие человеку дороже свободного выбора в познании добра и зла.  Нет ничего обольстительнее для человека, как свобода его совести,  но нет ничего и мучительнее. Вместо того, чтобы овладеть людской свободой, ты умножил её и обременил её мучениями…   Ты возжелал свободной любви человека, чтобы он свободно пошёл за Тобой, прельщённый и пленённый Тобою.  Но  Ты  не  подумал,  что  он  отвергнет  и  образ  Твой,  и  правду  Твою,  если  его  угнетут  таким  страшным  бременем,  как  свобода  выбора».

«Есть три силы, могущие победить и пленить совесть  –  это чудо, тайна и авторитет.  Ты отверг и то, и другое, и третье.  Но люди-то  –  слабое, бунтующее племя…  Человек ищет не столько Бога, сколько чудес. …  Ты не сошёл с креста, когда кричали Тебе, издеваясь:  «Сойди с креста  –  и уверуем, что это Ты».  Ты   не захотел поработить человека чудом, и жаждал свободной веры, а не чудесной.  Жаждал свободной любви,  а  не  рабских  восторгов.   Но  Ты  судил  о  людях   слишком   высоко.    Человек  слабее  и  ниже,  чем  Ты думал !   Он  слаб  и  подл».  

«Но мы исправили подвиг Твой и основали его на чуде, тайне и авторитете.  И люди обрадовались, что их вновь повели, как стадо, разрешив грех с нашего позволения.   К чему же Ты пришёл нам мешать?   Мы  не  с  Тобой,  а  с  тем,  кто  искушал  Тебя  в  пустыне.   Вот  –  наша  тайна !»

Христос молчит. «О, мы убедим людей, что они тогда только и станут свободными, когда откажутся от свободы своей и нам покорятся. …  Мы дадим им тихое, смиренное счастье, счастье слабосильных существ, какими они созданы. …  У нас все будут счастливы и не будут бунтовать…  Они станут робки и станут прижиматься к нам в страхе, как птенцы к наседке.  Они будут дивиться и ужасаться на нас и гордиться тем, что мы так могучи и так умны.  О, мы разрешим им грех.  И они будут любить нас, как дети, за то, что мы им позволим грешить.  И мы будем позволять или запрещать им жить с их жёнами и любовницами, иметь или не иметь детей  –  по их послушанию  –  и  они  будут  покоряться  нам  с  радостью.   И  все  будут  счастливы».

«Пророчествуют, что Ты вновь придёшь и победишь.  Но я тогда встану и укажу Тебе на тысячи миллионов счастливых младенцев, не знавших греха.  И мы, взявшие на себя их грехи для счастья их, встанем пред Тобой и скажем:  «Суди нас, если сможешь и смеешь»…  Знай, что я не боюсь Тебя.  Знай, что и я был в пустыне, что и я питался акридами и кореньями, что и я готовился стать в число избранников Твоих.   Но я очнулся и не захотел служить безумию.  Ибо  Ты  –  больше  всех  заслужил  наш  костёр.  Завтра  же  я  сожгу  Тебя».

Инквизитор умолкает и ждёт, что ответит Христос.  Он хочет, чтобы Тот ответил ему хоть что-нибудь  –  пусть горькое и страшное...  Христос молча приближается к старику и тихо целует его.  Вот и весь ответ.  Старик вздрагивает.  Что-то просыпается в душе его.  Он идёт к двери, отворяет её и говорит:   «Ступай  и  не  приходи  больше !   Не  приходи  никогда,  никогда !» 

И  отпускает  Христа.  

И  Христос  уходит. 

И  поцелуй  горит  в  сердце  старика…